Шанхайские баксы

Утром 29 сентября китайское правительство открыло зону свободной торговли едва ли не в самом бойком районе Шанхая, да и страны в целом — Пудуне. Создание зоны площадью в 29 квадратных километров воспринимается и в самом Китае, и за рубежом как важный шаг на пути экономической либерализации страны, который может переломить тревожную тенденцию замедления роста второй по величине экономики мира. Получится ли что-то из этого проекта, будет зависеть от решительности китайских властей.

На церемонии перерезания красной ленточки у новой свободной экономической зоны Вайгаоцао в Шанхае присутствовали представители лишь двух иностранных банков. Американский Citigroup и сингапурский DBS стали первыми зарубежными кредитными учреждениями, допущенными до работы в КНР — такая привилегия представляется только резидентам Вайгаоцао, остальные вынуждены создавать совместные предприятия. Дело, однако, было не в жестком отборе — напротив, чиновники одобрили все заявки от иностранных банкиров. Просто последние пока опасаются разворачивать бизнес в Вайгаоцао из-за неясности «правил игры». Этот недостаток не затмила даже традиционная местная помпезность, с которой открывалась шанхайская экономическая зона.

Свободные (особые) экономические зоны начали открываться в мире в 20-30-х годах прошлого века. Как правило, их открывали в отсталых сельских районах, стимулируя их догоняющее развитие. Иногда они создавались в портовых городах. Почти везде резиденты зон получали возможность сэкономить на налогах и таможенных пошлинах. Чаще всего зоны располагаются в развивающихся государствах, хотя в прошлом такая практика применялась в США и других ведущих странах. В России существует четыре вида особых экономических зон: промышленно-производственные, технико-внедренческие или инновационные, портовые и туристско-рекреационные.

Впрочем, скоро ситуация должна измениться: китайцы продемонстрировали инновационный подход в создании правил, действующих в свободной зоне, и намерены опубликовать список того, чем в ее пределах заниматься нельзя. Все остальное — пожалуйста. Уже сейчас понятно, что степень свободы будет куда более высокой по сравнению с первой в истории страны свободной зоной в районе Шэньчжень на юге, которая была основана Дэн Сяопином на рубеже 1970-1980-х годов. Тогда свободная зона стала символом нового открытия Китая миру, и именно с нее начался беспрецедентный индустриальный взлет КНР, проделавшей путь от одной из самых нищих стран Азии до глобального экономического гиганта.

Порыв к либерализации

Несмотря на огромную разницу в экономическом положении Китая в настоящий момент и 30 лет назад, стимулы для частичной либерализации экономики схожи. Сейчас, как и тогда, КНР достигла пределов роста при текущей экономической модели, о чем свидетельствуют квартальные показатели ВВП. Впервые за долгое время рост уже несколько кварталов подряд не превышает 8-процентную отметку. В других развивающихся странах это не стало бы поводом для беспокойства, но для Китая такие цифры маловаты, особенно с учетом массива социальных проблем, которые нужно решать.

Новый премьер-министр Ли Кэцян, едва оказавшись у власти в ходе очередной смены поколений в КПК, сразу заявил о необходимости смены курса. Те меры, которые он предложил, прозвали «Ликаномикой» по аналогии с американской «Рейганомикой» 1980-х годов. Начало было положено в конце июня, когда правительство и ЦБ резко ограничили ликвидность на рынке, обрушив бумаги большинства компаний, особенно финансовых. Такая шоковая терапия была произведена в целях борьбы с теневой финансовой системой, раздувшейся в Китае до триллионных размеров и угрожающей стабильности всей экономики.

В целом же намерения Ли ясны: он и его команда намерены снизить монополизацию экономики, остановить рост в перегретых секторах и перераспределить баланс в пользу тех отраслей и территорий, которые больше нуждаются в росте. На выходе это должно стимулировать внутренний спрос, убрать перекосы развития и в конечном итоге снизить зависимость экономики от экспорта. Для достижения этих целей будут использоваться самые разные методы: административно-командные, монетаристские, стимулирующие и институционально-либеральные.

Открытие свободной экономической зоны относится к последней группе методов. Китайское правительство хочет посмотреть, как будет работать свободный рынок в отдельно взятом районе, который входит в число самых развитых в стране. По уровню жизни и развития инфраструктуры шанхайский район Пудун вполне сопоставим со столицами развивающихся государств, а в некоторых отношениях даже превосходит их.

Пудун — деловой район Шанхая
Фото: Carlos Barria / Reuters

Открыть свой бизнес в шанхайской зоне пока изъявили желание 25 компаний, включая крупнейшие китайские (SAIC) и иностранные (Porsche и Microsoft). В числе видов деятельности, которые будут наиболее популярны в Вайгаоцао, стоит особенно выделить производство игровых приставок — оно было запрещено в Китае на протяжении многих лет. Если учесть, что продавать сделанные в Пудуне приставки можно будет по всей стране, бизнес обещает быть исключительно выгодным.

Что касается финансовой сферы (а именно она интересует Пекин прежде всего, с производством и так все обстоит относительно неплохо), то правительство намерено предложить работающим в зоне банкам более мягкие условия, чем на остальной территории страны. В то время как по всему Китаю регуляторы закручивают гайки, требуя от банкиров рисковать как можно меньше, здесь все будет с точностью до наоборот. Допустимое соотношение между объемом выданных кредитов и депозитов в Вайгаоцао окажется значительным, по крайней мере по китайским меркам (точные цифры пока не обозначались). Это значит, что займы будут выдаваться свободнее и банки смогут куда больше зарабатывать на вложениях в высокорисковые проекты.

Воля для юаня

Самым же интересным экспериментом площадки станет введение свободной конвертируемости юаня. Иностранцам разрешат вести здесь торговлю в национальной валюте Китая, а китайские банки смогут через эту «форточку» напрямую попасть на мировой рынок, не прибегая к валютным закупкам.

Конвертируемость юаня — это больной вопрос как для самого Китая, так и для его торговых партнеров, а также финансовых организаций по всему миру. Последние хотят скорейшего введения полной конвертируемости, поскольку это разом создаст огромный рынок. В Пекине тоже прекрасно видят все достоинства обладания конвертируемой валютой. А если учесть ее бешеную популярность и потенциальный спрос, то можно утверждать, что почти сразу же после снятия контроля она станет одной из мировых резервных валют, а это наделит Китай огромной экономической мощью и устойчивостью.

В конце сентября СМИ сообщили, что на территории Шанхайской торговой заоны может быть разрешен доступ к заблокированным на территории КНР интернет-сайтов. Речь шла в первую очередь о соцсети Facebook и сервисе микроблогов Twitter. В итоге от ослабления интернет-цензуры китайские власти отказались.

Однако, как известно, недостатки являются продолжением преимуществ. Свободный юань будет означать неограниченную возможность им спекулировать. Больше всего власти боятся, что спекулянты радикально поднимут курс валюты, что в момент сделает нерентабельным большую часть китайского экспорта. Пока мировой рынок все это отбалансирует, китайская экономика успеет серьезно замедлиться, и не факт, что она когда-нибудь вернется к темпам роста в 10 процентов в год. Кроме того, свободное движение валют может повлечь за собой колоссальный поток «горячих» средств в страну и создаст сразу несколько пузырей на рынке, что полностью противоречит стремящейся к размеренности экономической политике государства.

Поэтому Пекин делает очень осторожные шаги в сторону либерализации юаня, и допустимость его неограниченного использования на территории свободной зоны является очередной такой мерой. Китай вновь «пробует воду», опасаясь обжечься, и дальнейшие действия правительства и ЦБ КНР будут зависеть от того, насколько удачным окажется валютный опыт в Шанхае.

Конкурент переживает

Открытие свободной зоны вызвало между тем некоторую настороженность в Гонконге. Город-государство со сложным статусом (политически входит в состав Китая, но имеет массу привилегий, собственную валюту и проводит независимую экономическую политику) может опасаться, что район Вайгаоцао станет первым шагом по превращению в «вольный город» всего огромного Шанхая.

Жители Гонконга могут сколько угодно гордиться своим привилегированным положением и бывшей принадлежностью к Британской империи, но, по сути, основная экономическая функция города — служить воротами в Китай. Через Гонконг проходит гигантское количество внешнеторговых сделок, он осуществляет львиную долю иностранных инвестиций в страну (частенько фиктивных, являющихся обратными вложениями со стороны китайских граждан), компании из КНР торгуются на Гонконгской бирже. Все это помогает городу поддерживать один из самых высоких показателей уровня жизни в Китае. Конкретные угрозы положению Гонконга видны уже сейчас: к примеру, Шанхай может отбить у него статус основного места по проведению арт-аукционов.

Власти города отрицают всякие потенциальные опасности, заявляя, что у Гонконга есть неоспоримые преимущества: устоявшаяся репутация, а также принцип верховенства закона, чего частенько не хватает остальному Китаю. Впрочем, не исключено, что негативное влияние новой площадки для развития бизнеса по-настоящему скажется на Гонконге лишь через много лет. В любом случае у инвесторов появились вторые ворота в Китай, но пока непонятно, как широко они будут открыты.

Дмитрий Мигунов