Жесткие меры не сработали

В последнее время Европа демонстрирует множество признаков стабилизации, но такие страны как Великобритания и Испания, долгое время пребывавшие в рецессии, наконец, начали расти. Ненамного, ненадолго. Однако политический долг обязывает предполагать, что все невзгоды, вызванные фискально жесткими экономическими политиками, стоили усилий, и предварительно заявлять о том, что худшее позади и значит, жесткие меры сработали. Подождите-ка. Рост – это хорошо. Именно рост позволяет странам выплачивать их национальный долг, повышая экономическую активность, создавая рабочие места и давая возможность людям получать достаточно, чтобы платить налоги. Однако одного только роста валового внутреннего продукта недостаточно, чтобы обеспечить достаточный и устойчивый подъем экономики, если он не приводит к значительному росту рабочих мест. Посмотрите на Испанию, которая недавно вырвалась из двухлетней рецессии, достигнув в третьем квартале темпа роста в 0.1%. В техническом смысле, спад испанской экономики подошел к концу. Однако быстрый взгляд на показатели занятости дает понять, что стране придется проделать долгий путь прежде, чем она на самом деле сможет заявить, что избежала пагубных последствий жестких мер — в виде жесткой фискальной политики, сокращения государственных расходов и реформ на рынке труда и в субсидировании — косвенно введенных Германией с помощью Европейского союза.

Уровень безработицы в Испании остается на неизменно высоком уровне в 26%; половина людей 25 лет и ниже по-прежнему не работает. В Греции и Хорватии более половины людей 25 лет и ниже также являются безработными. В Европе, только в Германии и Австрии безработица среди молодежи держится на уровне ниже 10%. Греция и Испания возглавляют печальный список европейских стран, уровень безработицы в которых превышает 25%, и еще 13 стран страдают от безработицы, превышающей 10%. В Испании, где экономический рост происходит исключительно в секторе экспорта, мало кто считает, что экономике действительно пошел на пользу продолжительный режим жестких мер. По словам одного из аналитиков, “внутренний спрос продолжает демонстрировать отстающую динамику, и на этом фоне сложно наблюдать масштабное и устойчивое восстановление”. Вялого роста недостаточно для создания рабочих мест, а реформы положений о труде, которые сопровождали жесткие меры, означают, что рост должен достигнуть области 1%-1.5% прежде, чем будут созданы новые рабочие места. Необходим рост таких трудоемких отраслей, как строительство, чтобы стимулировать рост занятости. На данный момент признаки того, что это происходит, практически отсутствуют.

В Великобритании, где консервативное правительство ввело жесткие меры якобы для того, чтобы предотвратить возникновение суверенного долгового кризиса и набег на фунт — одновременно поставив государственный сектор в шаткое положение, согласно мнению неосторонников политиков Тэтчер — они открывают шампанское, чтобы отпраздновать достижение квартального темпа роста в 0.8%. Еще весной ожидалось, что Великобритания снова впадет в рецессию — оказывается, она едва избежала тройного спада. Однако Великобритании удалось достигнуть годового темпа роста в 1.5%, поскольку она незаметно ослабила строгие жесткие меры. Новый отважный председатель Банка Англии, Марк Карни, изменил политику, таким образом, процентные ставки будут искусственно удерживаться на низком уровне до тех пор, пока уровень безработицы не упадет ниже 7%. Неубедительное восстановление также получило импульс, благодаря ловкой правительственной ипотечной субсидии, направленной на оказание помощи тем, кто впервые покупает жилье, и стимулирование строительных фирм. И все же, это способствует искусственному подъему цен на жилье, который поставил мир на колени в 2008 году.

Через пять лет жестких мер в Еврозоне в целом под давлением строгой приверженности фискальной сдержанности, которую Германия навязала остальному Европейскому союзу, по-прежнему остается 11 стран, демонстрирующих отрицательный рост, включая Италию, Португалию, Нидерланды, Испанию и Ирландию. Единственные нации, рост которых превышает 2%, это частный случай небольших стран: Латвия (чье преимущество состоит в том, что она не входит в Евросоюз), Литва, Мальта и Люксембург. Даже Германия, традиционный локомотив европейского роста и всемирный чемпион жестких мер, в текущем году может вырасти всего на 0.5% в годовом исчислении. Заявления о том, что жесткие меры сработали, выглядят нелепо на фоне слабых показателей. Определенные политики, которым предстоят выборы, превозносят признаки жизни в своих национальных экономиках, чтобы стимулировать деловое доверие — уповая на то, что желаемое будет принято за действительность.

Кроме того, складывается впечатление, что европейские потребители не могут долгое время без перерыва сдерживать дыхание. Терпение кончается, поскольку экономический эксперимент пока не смог обеспечить значительное улучшение. Даже если экономике непрерывно наносить удары, в конечном итоге, она рухнет. Тем не менее, пять лет жестких мер в Европе демонстрируют небольшие признаки компенсации за все понесенное наказание. Вследствие краха 2008 года многие предполагали, что возможны две вещи: что восстановление будет носить Г-образный характер; и что частичное восстановление будет проходить при безработице. Ходил разговор о “новой норме”, при которой национальные экономики вернулись бы к предыдущему более низкому размеру и возобновили рост по другой, более ограниченной траектории. Разумеется, если бы так считалось весной 2009 года, мировые лидеры не поступили бы столь опрометчиво, увлекшись дефляционными политиками, как будто бы мы страдали не от краха делового доверия, а от слишком быстрого роста и повышающихся цен. Тем не менее, то, что прежде казалось ненужным пессимизмом, оказалось прозорливым благоразумием.

Показатели снова подтверждают мрачные предчувствия. Европейская комиссия отмечает, что Еврозона в целом продемонстрирует спад на 0.4% в годовом исчислении в текущем году, хотя в следующем году они рассчитывают увидеть показатель 1.1%. Однако объем промышленного производства в Еврозоне по-прежнему держится примерно на 3% ниже, чем в 2008 году. Согласно Международному валютному фонду, британская экономика вырастет в этом году на 1.4%, а в следующем на 1.9% — хотя это по-прежнему на 2.5% ниже, чем показатель в начале 2008 года. Британская организация работодателей, Конфедерация британской промышленности, придерживается еще более оптимистичного прогноза. Она считает, что в следующем году Великобритания достигнет роста в 2.4%. Однако даже если скромное восстановление европейской экономики является устойчивым, оно может в любой момент сбиться с курса из-за временных спадов, вызванных, например, перерывом в работе американского федерального правительства. Как отмечает американское Министерство финансов, даже вялое европейское восстановление происходило на фоне американских экономических политик, которые изобиловали стимулами — собственно говоря, они и сейчас направлены на стимулирование.

Послевоенная экономическая модель Германии всегда ориентировалась на экспорт. В течение последних пяти лет Берлин защищал само существование евро, поскольку это позволяет немецкому экспорту оставаться относительно дешевым, намного дешевле чем, если бы они продолжили использовать немецкую марку, которая отражала истинную силу немецкой экономики. Кроме того, в течение последних пяти лет Германия угрозами вынудила своих европейских партнеров ввести жесткие меры, а не позволила им занимать средства и самостоятельно выбираться из Великой рецессии. Только Великобритании, которая не входит в Еврозону, в основном, удалось ускользнуть от немецкой политики “разори соседа”. Невозможно предсказать конечную точку курса, который не был выбран. Поэтому неизвестно, стали бы мы свидетелями процветания, и смогли бы еще несколько миллионов человек найти работу, если бы европейцы не отказались от соглашения, достигнутого после краха 2008 года на поспешно созванном саммите Б20 в Вашингтоне и гарантирующего, что “действие одной страны не происходит за счет других или стабильности всей системы в целом”. Однако это маловероятно.

Тем не менее, несложно понять, где бы мы сейчас были, если бы Америка не выбрала Барака Обаму, а вместо него получила президента Джона МакКейна, а затем президента Митта Ромни. Эти республиканцы — подначиваемые своими друзьями из Чайной партии — могли ввести в Америке строгие жесткие меры, чтобы быстрее выплатить национальный долг и значительно сократить размер правительства. Мы по-прежнему находились бы в глубокой, возможно, усугубляющейся рецессии. И вместо проблеска света, который европейцы сейчас видят на горизонте, они также отчаянно боролись бы со спадом, который последний раз видели 85 лет назад, когда президент Герберт Гувер беззаботно наблюдал за тем, как мировая экономика неожиданно скатывается в 10-летний период рецессии.

Николас Вапшотт, The Financial Times